"Апельсиновая" революция на Украине стала довольно мощным катализатором, ускоряющим многие, подчас неожиданные политические и идеологические процессы в других странах. И речь не только о "младших братьях" (Молдавия, Киргизстан), но и о "старшем" — то есть о России.
Удивительно, но именно "оранжевая" тема стала фактором конструирования политической идентичности в России, в том числе — важным смысловым стержнем усилившегося в последние недели молодежного партстроительства.
Понятно, что любая серьезная политическая сила, любая политическая партия мечтает о собственном "комсомоле", ибо именно молодежь студенческого и околостуденческого возраста наиболее радикальна, социально активна и готова к самопожертвованию. Российских конструкторов политической реальности вдохновил (или наоборот — ужаснул) опыт украинской молодежной организации "Пора", которая стала важнейшим генератором сетевого политтехнологического проекта и без которой победа "оранжевой" революции отнюдь не была бы такой однозначной.
В России все, имеющие отношение к молодежным движениям, завидуют "Поре". И вовсе не маловразумительным стихийно-радикальным взглядам ее участников, вовсе не организованности или спонсорским деньгам. А тому, что у них что-то реальное получилось и есть основания считать себя победителями. Ведь такое выпадает раз на поколение. Или еще реже.
Финансирование и оргподдержка нового прокремлевского проекта "Наши" (примечательно, что одно из рабочих названий "лавочки" — "Антиреволюция") стали возможны благодаря паническому страху, который испытывает власть перед оранжевым цветом.
НБП увидела в украинской революции некую родственную стихию. Эдуард Лимонов, так объясняет мотивации путинского режима: "Власть испугалась "оранжевой" революции, поэтому развязала в России гражданскую войну".
Молодежное "Ялбоко" и экзоты из "Идущих без Путина" считают себе не иначе, как наследниками Че Гевары и Юлии Тимошенко.
"Встать щитом на пути "оранжевого бульдозера"", "Спасти мир (именно мир — никак не меньше!) от "оранжевой чумы"" — так была сформулирована сверхзадача "Евразийского союза молодежи", собравшегося на учредительный съезд не где-нибудь, а в Александровской слободе, во дворце Ивана Грозного — кстати, именно там ровно 440 лет назад зародилась опричнина. Вдохновитель проекта Александр Дугин считает именно царя Ивана "идеальным евразийцем".
Если прокремлевские "нашисты" и "русские оранжевые" мыслят свои организации чем-то вроде модернизированного на современный лад советского комсомола, то юные неоевразийцы исходят из иной модели — духовного ордена. В Катехизисе члена этой организации сформулированы консервативно-революционные и солидаристские установки: преображение мира на традиционных сакральных ценностях, но с использованием современных сетевых социальных технологий.
Дугину как духовному покровителю юных неоевразийцев уже начали предъявлять счет — мол, научил студентов плохому: как вместо России полюбить "Великую Евразию", как на смену путинской "России-1" и гельмановской "России-2" построить собственную, дугинскую, "Россию-3". Впрочем, он, судя по всему, как последовательный гностик, думал вовсе не о "расчлененке", а о постмодернистском виртуальном образе Небесного Отечества, созданного культурой "Нью-эйдж". Россия-1, 2, 3, 4 и далее — это вовсе не модель для перекройки границ и смыслов, а как бы "проект страны" — что-то вроде протеза души, который хотят "впихнуть" в тело страны и государства.
Похоже, "Евразийский союз молодежи" откровенно завидует сетевой мобильности "Поры" и вполне искренне пытается создать организацию противоположную по направленности и идеологии, но аналогичную по используемым технологиям мобилизации молодежи. Главное в "сетевом" проекте — это отсутствие какой-либо иерархической структуры, бюрократии, принудиловки и памятной по комсомолу бессмыслицы. Главное — это гибкая коммуникационная структура, держащаяся на неформальных связях, которую надо правильно "настроить" — "заразить" людей "правильными" идеями, создать у них сильные мотивации убежденности в собственной правоте и провиденциализме своей деятельности. Ведь современная социальная и политическая борьба есть не что иное, как "война сетей". Поэтому главное — это общая цель, общая идеология, "общее дело", общий солидарный смысл существования сетевой организации. Во время "оранжевой" революции люди на Майдане готовы были стоять за идею (точнее — правильно смоделированную внутри сети экзистенциальную и психологическую убежденность в собственной правоте), а не "тусоваться по приколу". Именно этим, кстати, современный посмодернистский солидаризм отличается от обычного "флэш-моба".
Пассионарии российского молодежного движения мечтают о 1968 годе — о глобальных студенческих революциях, о выплесках переполняющей души человеческой энергии. Однако перспективы развития какой-либо социальной активности в современной России крайне затруднительны именно по энергетическим причинам. Казалось бы, страна находится на мобилизационном подъеме, экономический рост и социальная стабильность должны гарантироваться высокой конъюнктурой мировых цен на нефть и газ. Но что-то не так — в обществе усиливается апатия, неверие в возможность осмысленной и достойной жизни, падающий рейтинг Путина лишь увеличивает всеобщее разочарование. Ощущение, будто всё валится из рук. Ведь "витальную", жизненную энергию, пассионарность, нельзя подменить "пиаром", нельзя симулировать никакими допингами и прочими "стволовыми клетками".
Так, старые подсевшие батарейки можно немного потрясти или побить друг о друга — они еще посветят в фонарике пару минут. Поэтому очень даже вероятно, что, если не будет системной смены всей властной конструкции (а ее не будет!), то в России грядет косметический "фэйс-ремонт": Сергей Иванов (как вариант) вместо Михаила Фрадкова.
В этом отношении в Украине наблюдается прямо противоположная ситуация: есть избыток "витальной" энергии, разбуженной революционным подъемом, но нет соответствующих форм ее "задействования", нет осмысленной стратегии развития, нет какого бы то ни было общего видения будущего Украины, нет внятной тактики для исполнительной власти. У режима Виктора Ющенко нет ни серьезного кадрового ресурса, ни новой, не-кучмовской, бюрократической квалификации. Удастся ли этому режиму предотвратить превращение Украины в "большое Гуляйполе", избежать сползания в анархию — на этот вопрос Ющенко, Тимошенко, Порошенко, Зинченко и прочим "лицам" режима еще только предстоит ответить. Или промолчать. Но ощущение, что еще немного — и режим Ющенко будет повержен. И вовсе не от руки бывшего лидера УНА-УНСО, которого теперь в Москве готовы принимать и Патриарх, и глава президентской Администрации. И не от опереточного Януковича или гротескной Натальи Витренко. А просто развалится — от несоответствия между переизбытком энергии и дефицитом смыслов и креативных решений.
Кстати, проклинаемая "дугинцами" на все лады "Пора" им самим чрезвычайно близка по духу, особенно если говорить о ее "черной" разновидности (есть также "желтая", превратившаяся в политическую партию). У членов "Поры" нет внятной идеологии, но есть энергия. Они страстно жаждут борьбы с социальным и особенно с метафизическим злом. Пока в качестве такового ими понимается лишь так называемый "кучмизм", но, не исключено, очень скоро, когда усилится горечь нереализованных надежд, их главным врагом станет "ющенковщина". Так, кстати, в свое время опричники Ивана Грозного считали, что перед ними стоит провиденциальная задача — не просто "деолигархизировать" бояр, а, как будто накануне Страшного Суда, покарать зло как таковое. Себя же они ощущали не иначе как "небесным воинством" архистратига Михаила (не случайно же самому Ивану IV приписывается "Канон Ангелу Грозному воеводе").
И, как ни странно, избранный участниками "Евразийского союза молодежи" своим историческим идеалом и мистическим "патроном" Иван Грозный, может считаться "идеальным собеседником" как для радикального ("черного") крыла "Поры", как для "Братства" постмодерниста Корчинского, так и для Кабинета министров Украины. Тут "родство" вовсе не по цвету знамен и ленточек, а, скорее, по "духу", по степени "вертикальной мобилизации". Есть ли у него "собеседники" в России — кроме некоторого количества радикально начитанных студентов — вот вопрос?
В русской истории всегда был серьезный конфликт между верховной властью (царем, генсеком, президентом) и элитным слоем (боярством, дворянством, олигархами). При этом государство было вынуждено бороться с теми, кто его пытался "приватизировать", превратить в свое корпоративное "частное" дело. Опричники Ивана Грозного — "государевы псы" — это сила, выступающая именно на стороне верховной власти, государства как такового, против боярской элиты.
Путинский режим пытался предъявить собственную "опричнину" — именно по этой модели строился миф о "питерских чекистах" — бескомпромиссных сторонниках президента, борющихся с "боярами-олигархами" за восстановление государственной вертикали и государственного единства. Насколько эта борьба оказалась успешной, можно судить по соотношению двух явлений: количеству "симметрично зачищенных" олигархов и количеству "питерцев", превратившихся из "государевых слуг" в "новых олигархов".
В украинской истории аналогов опричнины не было, хотя по многим составляющим это явление напоминает запорожское козачество. Поэтому для Украины опричнина интересна не столько как конкретный исторический опыт, сколько как архетип. Главное различие — в понимании государства: для опричников государь и государство абсолютны, для козаков — это, скорее, обуза, от которой следует дистанцироваться, убежать "за пороги". В том-то и дело, что глава украинского государства — он представитель не "верховной власти", а "элитного слоя". То есть не "государь", а "главный боярин". Фигура Виктора Ющенко в нынешней ситуации примечательна тем, что после "оранжевой" революции его символическая легитимность значительно возросла — теперь он может считать себя чем-то большим, нежели просто "главным разводящим".
В программе Правительства Украины две главные задекларированные цели —стратегия "украиноцентризма" и отделение собственности от власти, а бизнеса от государства — фактически воспроизводят "повестку дня" Ивана Грозного. Обе эти сверхзадачи так или иначе апеллируют к опыту, которого в украинской истории было очень мало. "Украиноцентризм" предполагает не только отказ от "евроцентризма", "американоцентризма" и "москвоцентризма", но и выстраивание на основе своего собственного "максималистского" духовного и исторического опыта модели Украины как самодостаточного государства, стремящегося быть субъектом международной политики, а не объектом чужих "розыгрышей". Хватит ли у новой украинской власти, среди которой немало и просто прозападно ориентированных людей, и откровенных "агентов Запада", не то, чтобы воли и силы что-то делать в этом направлении, а хотя бы IQ для осознания подобной проблематики? Вопрос нериторический.
А вот для российской власти теперь самое главное — это именно воля и сила.
