Украина в борьбе

Грозит нам, если мы забудем о "русской тоске" Шевченко и украинских повестях Гоголя

Начну с воспоминаний. Тринадцать лет назад одной из моих первых работ была должность младшего редактора в Обществе книголюбов. В этом заведении хватало оригиналов. Но самым примечательным был некий пан Олег, в чьи обязанности входила пропаганда культурного наследия прошлого "На теренах України". Не знаю, чем он занимался при советской власти. Но в первый год независимости пан Олег поражал всех тем, что восседал на рабочем месте в бараньей шапке (правда, без шлыка) и проповедовал две мысли: уринотерапию и "нагальну необхідність перекладу Гоголя на українську мову".

Возможно, кому-то мой рассказ покажется анекдотом. Но я ничего не придумываю. В сущности пан Олег был безобидной личностью. Он не дрался, не выходил из себя, даже спорил с какой-то отстраненной буддийской полуулыбкой. Тем не менее за свою идею фикс держался крепко, как рак клешней, - его мозг почему-то не вмещал того факта, что сам Гоголь был билингвом, с одинаковой легкостью коллекционировавший перченый малороссийский фольклор и сочинявший петербургские повести.

На перевод не было денег (Общество платило своим сотрудникам зарплату долларов в пять), вокруг бушевал экономический кризис, инфляция на глазах превращала тысячи купонов в миллионы, все в Киеве не только понимали, но и замечательно разговаривали по-русски - для полного счастья не хватало только "украинизации Гоголя". В конце концов, я не выдержал и спросил пана Олега:

- А Шевченка теж будемо перекладати?

- До чого тут Шевченко?

- Як до чого? Дев'ять повістей - усі писані російською. Щоденник - теж на тій "клятій" мові. Листи - відсотків на сімдесят російськомовні. Роботи на все життя вистачить!

Так и остался в моей памяти тот разговор символом абсурда, в котором мы до сих пор пребываем.

Давайте признаем очевидный факт. Мы живем в стране, создавшей уникальную двуязычную культуру. И продолжающей ее создавать.

Одним из самых популярных писателей XIX столетия был наш земляк Григорий Данилевский, чье 24-томное собрание сочинений переиздавалось в дореволюционной России чаще, чем любого другого исторического романиста. Но писал он в основном об Украине! Его главная тема - украинец в Петербурге. Читатели старшего поколения помнят переиздания Данилевского уже советских времен - романы "Мирович" и "Сожженная Москва". Другие его книги - такие как "На Индию при Петре I", "Уманская резня" или "Последние запорожцы" - давно следовало бы переиздать, а роман "Воля" просто включить в школьную программу. Чтобы ученики знали, что украинцы - это не только "кріпак Микола Джеря", но еще и вполне полноправное дворянство, сыгравшее отнюдь не последнюю роль в европейской истории. Тем более что сюжеты Данилевский всегда брал из реальной жизни. "Воля", например, рассказывает о приключениях успешного петербургского чиновника, решившего под воздействием патриотических чувств вернуться в страну своего детства: "Он распродал мебель, зеркала, лучшие бронзы и картины, оставил себе только несколько любимых вещей, еще способных убрать одну или две небольших комнаты, сел в вагон и поехал в Москву, а оттуда в Малороссию. Одна мысль наполняла его: уйти от неблагодарного Петербурга, пожить на свободе, на родине, упиться ее красотами".

Однако родина встречает его диким провинциальным беззаконием, где господствует право сильного, а чтобы вступить во владение унаследованным поместьем, приходится выдержать настоящую войну с местными "рэкетирами", плевавшими на закон в XIX веке так же искренне, как и сейчас.

Нужна нашему школьнику такая книга? А почему бы и нет! По крайней мере, он будет знать, что такое суд, самозахват и как "решать вопросы" в мире, где идеализм тонет в трясине наглости. Причем включать в программу "Волю" нужно на том языке, на котором она была написана.

А как вам фраза самого Тараса Григорьевича: "Если английская хандра имеет хоть фамильное сходство с нашей русскою тоскою, то я верю в возможность путешествия пешком в Камчатку". Это из повести "Прогулка с удовольствием и не без морали" - отличной, кстати, вещи, совершенно не похожей на большую часть шевченковского творчества. Сюжет - тот же, что и в "Катерине", а заканчивается все хэппи-эндом. И барин не такой уж зверь, и на крепостной девушке он в конце концов женится. Неужели с детства нужно вгонять учеников во всемирную тоску, вместо того чтобы приучать их к мысли, что жизнь - не такая уж и грустная штука?

А Гоголь - тот и до революции считался "нашим". Не так давно мне попались "Очерки истории украинской литературы XIX столетия" профессора Н. И. Петрова, изданные в Киеве в 1884 году. Николай Петров - известнейший литературовед, между прочим, крестный отец (в буквальном смысле слова) автора "Белой гвардии" Михаила Булгакова. Так вот, Гоголя, наряду с Гребинкой и Максимовичем, он относил к "национальной школе в украинской литературе". "Со времен Гоголя, - писал Петров, - взгляд великорусов на натуру украинца переменился, увидели, что народ, среди которого появился такой человек, живет сильною жизнью и, может быть, предназначается судьбою к восполнению духовной натуры северо-русского человека... Назначение Гоголя было - внести начало глубокого и всеобщего сочувствия между двух народов, связанных материально и духовно, но разрозненных старыми недоумениями и недостатком взаимной оценки". Как это актуально звучит до сих пор!

Украина - двуязычная страна. Украинские писатели со времен Котляревского писали и пишут на двух языках. Украинское общество прекрасно понимает оба. Либо мы признаем это реальным фактом - так же, как билингвизм Канады и Бельгии - и закрепим давным-давно сложившееся положение официальным статусом русского языка, либо нам грозит двуязычное безмолвие - безмолвие опасное и тягостное, как всякая неопределенность. И перевод Гоголя с одного понятного языка на другой, не менее понятный, нам тогда уже не поможет. Только добавит абсурда в ситуацию и без того абсурдную до предела.

Олесь БУЗИНА
"Ведомости"

Недостаточно прав для комментирования