Власть — это не только политическая, экономическая или военная сила. Одним из наиболее действенных и глубинных инструментов власти является всеобщее школьное образование, которое от имени государства определяет, что, в каком объеме и под каким углом зрения должны знать граждане данной страны. Французский социолог Бурдье называл этот аспект власти символическим капиталом. Речь здесь идет о ценностях, взглядах и стереотипах, которые являются общими для всех людей, проживающих на данной территории, и которые позволяют говорить о них как о едином целом в интеллектуальном и идеологическом плане. Как работает символический капитал легко понять на примере сегодняшних процессов ревизии истории. Для человека, получившего образование во времена СССР, общавшегося с фронтовиками, хвалить Гитлера или нацизм невозможно. В то же время, для многих людей, выросших в обстановке пересмотра советского наследия сравнивать нацизм и коммунизм, утверждая преимущества первого — вещь совершенно обычная.
Однако наиболее резкие и часто катастрофические сдвиги в сфере символического капитала происходят тогда, когда меняется не только власть в государстве, но и само государство. Наиболее сложные из подобных процессов развиваются сегодня на территории бывших советских республик, и, прежде всего, на Украине, как в наиболее крупной из них, имеющей наиболее тесные исторические и культурные связи с Россией.
Становление национального государства необходимо влечет за собой развитие мифологии этого государства. Здесь по признаниям даже наиболее респектабельных украинских историков, им приходится прибегать к «нетривиальным методологическим решениям». Что же это за решения?
Прежде всего, для новой украинской исторической науки характерно стремление сделать историю Украины как можно более богатой, как в смысле ее протяженности во времени, так и в отношении ее насыщенности событиями. Украина интерпретируется как центр мира (отсюда, очевидно, и официальное требование нарушить правила русского языка, и писать не «на Украине», а «в Украине»). Так, например, официальное пособие по истории XX века для поступающих в вузы Украины указывает среди причин начала Первой Мировой войны «стремление империалистических держав — прежде всего Германии и России — захватить и разделить Украину».
Сложным вопросом для украинских историков является проблема единства древнерусского государства и народа. Здесь потенциально содержится крах всей концепции национального государства Украины вообще. Дело в том, что представление о нации в классической (так называемой примордиалистской) версии связано с утверждение о том, что соответствующие нации существовали всегда, им изначально присущи определенные характерные черты и т.п. Поскольку очевидно, что во времена Киевской Руси никакого деления на русских и украинцев не существовало, то здесь возможны самые различных «нетривиальные решения», общий смысл которых, похоже, сводится к тому, чтобы как можно больше запутать читателей, лишить их четкого и ясного представления о единой Киевской Руси и преемственности генезиса Владимирского государства, а затем и Великого Московского княжества. Здесь существуют стандартные приемы, которые активно въедаются сегодня в массовую психологию жителей Украины. Так, например, когда речь идет о «Киеве — матери городов русских» предлагается различать слово «руськие» (так в тексте Нестора) и современное «русские». Первое слово при этом должно относится к древним русам, предкам современных украинцев, а второе — есть самоназвание «московитов», жителей Московского государства.
В этом же русле лежат и сообщения украинских историков о «войнах между Украиной и Россией», первая из которых возводится чуть ли не ко временам Киевской Руси (т.е. речь здесь идет об эпизоде феодальных междоусобиц, когда северо-восточные Рюриковичи враждовали с Рюриковичами юго-западными). Крупнейшим мифом украинской национальной истории является негативная интерпретация правлений Петра Великого и Екатерины Великой, которые якобы прервали традиции украинской демократии (гетманщины) и лишили украинского народа стремления к самоопределению, которое возобновилось лишь во второй половине XIX века. Методологическая ошибка подобных утверждений состоит в том, что она игнорирует реальное содержание того или иного исторического периода, механически перенося современные представления о государстве, нациях и власти на события XII-XVIII веков. В то же время очевидно, например, что только в составе сильного русского государства, созданного усилиями Петра, украинский этнос мог сохранить свою самобытность и обогатить свою культуру.
В области отношений Украины и России в XX веке акцент делается, прежде всего, на времени правления Сталина, а здесь в основном на так называемом голодоморе и подавлении УПА Красной Армией после 1945 года. А вот об индустриализации на Украине, например, упоминается только вкратце, как и о достижениях коммунистов в сохранении и развитии украинского языка и культуры. И совсем уж неприлично было бы вспоминать, конечно, что Украина в ее нынешнем виде существует как совместное творение Сталина и Хрущева. Первый установил ее западные границы в 1939 году, вернув в состав страны, в частности, древний русский город Львов, за возвращение которого Россия боролась еще во время Первой Мировой войны. Второй — установил восточные и южные границы Украины, в частности, совершив широко известный «акт дарения» Крыма. Вот и получается, что местным историкам сегодня нужно доказывать естественность границ Украины, одновременно проклиная москалей и большевиков, которые эти границы и очертили. Тут уж, конечно, потребуются «нетривиальные методологические решения»!
Следует признать, что все эти явления совершенно естественны и понятны. Властям Украины необходимо идеологическое обоснование собственного существования, в силу чего следует государственный заказ на разработку определенной мифологической системы, пригодной для преподавания в качестве школьного курса истории. Мифологической, конечно, не в буквальном смысле — многие события, описанные в такой истории, очевидно, имели место в действительности. Мифологическими они, однако, являются в том смысле, что выборка реальных событий и их интерпретация в такой истории определяется не интересами познания истины, но определенной идеологической конструкцией, основная цель которой — доказать, что главным историческим недругом Украины является Россия (это и есть центральный миф современной Украины).
Вопрос заключается в том, что мы можем противопоставить этому процессу уничтожения русской истории на Украине? Россия сегодня в этом отношении пассивна, складывается впечатление, что ни нашим властям, ни большинству населения нет дела до этой важнейшей составляющей нашей истории и нашей страны. Но пройдитесь у Кремлевской стены, там, где выбиты имена городов-героев: Москву, Ленинград и Сталинград сменяют Киев, Одесса, Севастополь, Керчь. Готовы ли мы признать, что эти страницы истории вычеркнуты из летописи нашей страны? А ведь российская власть, к сожалению, в данном случае занимает, похоже, принципиальную позицию. Еще бы! Ведь это именно она была инициатором «независимости Российской Федерации», она добровольно, по собственной инициативе отдала русские святыни Севастополя в руки своих коллег под национальным желто-голубым флагом. Она регулярно дает понять проживающим на Украине сторонникам единения с Россией, что они ей, российской власти, не нужны. Тут, мол, и своих проблем хватает.
России сегодня жизненно необходимо начать вести борьбу на идеологическом поле, борьбу за собственную историю и в конечном итоге — за правду. Это уже не вопрос престижа страны или ее пресловутых имперских амбиций (интересно, как государство, исторически занимающее одну шестую часть суши, может не иметь имперских амбиций?!). Это вопрос выживания нас как единого народа, пусть и разделенного временно границами, прочерченными московскими «эффективными собственниками». Причем борьба эта должна вестись на самом высоком уровне: речь идет как о соответствующих заявлениях со стороны властей, так и о просветительской деятельности русских издательств и телеканалов на территории Украины, а кроме того об изучении подлинной украинской культуры в России. Той культуры, которая, по словам Розанова, дала нам «целого Гоголя».
Несколько лет назад вышла книга бывшего президента Украины Кучмы «Украина — не Россия». Эта книга продавалась во всех московских книжных магазинах в красочной обложке, на русском и украинском языках. Можно ли ожидать ответа на эту книгу от президента России? Вряд ли. Вот и получается, что пропаганда украинского сепаратизма идет по высшему разряду, а наша контрпропаганда создается усилиями отдельных авторов и издательств (так, например, в этом году мизерным тиражом вышла книга С.Н. Сидоренко «Украина — тоже Россия», в которой ведется полемика с Кучмой). Нам, похоже, нужно учиться защищать собственную историю у других народов. Например, у Китая, в котором недавно прокатилась волна антияпонских выступлений, связанных с желанием японцев обелить свои военные преступления времен Второй Мировой войны.
Ведь если мы будем продолжать соглашаться со всеми «независимыми государствами», наша история будет переписываться и дальше. Новое поколение жителей Украины будут воспринимать ситуацию, в которой Украина стремится в НАТО, а Россия рассматривается как опасный «северный сосед», как нормальный порядок вещей. В традиционном обществе противостоять символическому капиталу государственной власти отчасти могли сами люди, передавая из поколения в поколение определенную картину мира. Она зачастую могла не соответствовать официальной идеологии. Сегодня, когда общество крайне атомизировано и разобщено, увы, нельзя возлагать надежды лишь на память людей.
Кирилл Мартынов
