Władysław Filar.
«WOŁYŃ 1939 - 1944. Eksterminacja czy walki polsko-ukraińskie».
Издательство Adam Marszałek: ul. Przy Kaszowniku 37, 87 - 100, Toruń.
Tel./fax (0-56) 660-81-60, 623-22-38.
www.marszalek.com.pl
От автора
В годы Второй Мировой войны польское население на Волыни пережило большую трагедию. После сентябрьского поражения положение поляков во время советской оккупации было необычайно тяжёлым, начались преследования и аресты. С февраля 1940 года советские власти осуществляли план депортации поляков вглубь Советского Союза, в результате чего с Волыни удалили политическую и руководящую элиту, а также всех тех людей, которых считали за потенциальную оппозицию по отношению к советской власти. В течение двух лет советской оккупации на Волыни наступили большие демографические, общественные, экономические и политические изменения. Волынь была лишена наиболее патриотичных и способных к действию независимых представителей. Также по этим причинам на Волыни существовали необычайно тяжёлые условия для развития польского национально-освободительного движения. В то время украинские националисты нашли на территории III Рейха убежище и опеку, а также хорошие условия для подготовки кадров для будущих действий.
Начало немецко-советской войны застало ОУН отлично подготовленной к действиям в пользу создания украинского государства на стороне Германии. Развёрнута активная деятельность, как в легальных условиях, так и в конспирации. В период зимы 1941 - 1942 образованная специальная информационно-пропагандистская служба проникала во все слои украинского населения. Её деятельность нашла широкий отклик среди молодёжи, для которой ОУН проводила тайную подготовку политического и военного характера. Образовались первые вооружённые отряды «Тараса Бульбы», ОУН Бандеры и ОУН Мельника, а в украинских сёлах организованы так называемые «Кустовые Отделы Самообороны». Весной 1943 года, после перехода украинской полиции на немецкой службе в лес, наступило бурное развитие Украинской Повстанческой Армии.
В середине 1942 года уже имели место единичные случаи убийств поляков, которые в конце года случались всё чаще и охватили целые польские семьи. Пик массовых убийств польского населения приходится на 1943 год. С весны 1943 года боивки ОУН и отряды УПА приступили к истреблению польского населения на Волыни. По всей Волыни прошла резни, совершённой на поляках, постепенно охватив все уезды. Начатая в восточных уездах, весной 1943 года охватила центральные уезды, в июле - уезды: гороховский, владимирский и ковельский, а в августе также любомельский уезд. Количество убитых поляков на Волыни оценивается около 50 - 60 тысяч. Террор боивок ОУН и отрядов УПА по отношению
к польскому населению сводился к пацификации (карательным действиям - прим. переводчика) польских сёл и массового убийства поляков, невзирая на возраст и пол, причём часто жертв убивали жестоким и нечеловеческим способом. Имущество поляков грабили, а дворы сжигали. Преступлениям предшествовала и им сопутствовала подстрекающая антипольская пропаганда, а также террор по отношению к украинцам, которые отказались принимать участие в резне.
Особенно кровавым был июль 1943 года. Отряды УПА при активном содействии части местного украинского населения 11 июля на рассвете окружили и атаковали безоружные польские сёла и поселения в трёх уездах: гороховском, владимирском и ковельском. Дошло до варварской расправы с безоружным польским населением. Это был погром, который принёс огромные страдания, жертвы и материальный ущерб. Эти события знаю по собственному наблюдению. В то время жил с родителями в Иваничах, расположенных на железнодорожной линии Владимир Волынский - Сокал и пережил ужас нарастания угрозы со стороны украинских националистов, а также резню польских сёл в июле во владимирском уезде. Всё началось в канун весны 1943 года, который принёс тревожные известия о нападениях на поляков, совершённых вооружёнными отрядами украинских националистов. Сначала говорили про единичные убийства польских семей где-то далеко от нас в восточной Волыни, позже - всё чаще о массовых вырезаниях целых сёл, и всё ближе, ближе. Наконец и у нас в ближайшем соседстве были первые жертвы. Были убиты: в ночь с 18 на 19 марта 1943 года в Заблочцах (гмина Грибовица) - управляющий имением Ян Фигел и органист римско-католического прихода Йозеф Лепковски; 19 марта в Жджарах (гмина Грибовица) - учитель Казимир Мадерски; 20 марта в Лахове (гмина Порыцк) - лесничий Ержи Долмат (поручник ВП. ВП - Войско Польское - прим. переводчика), а также управляющий имением Пётр Бернардт; 28 марта в колонии Новины (гмина Грибовица) - Францишек Баран и двое его сыновей: Евгениуш и Феликс. Убийства совершили украинские полицейские, которые сбежали с немецкой службы. 20 марта покинули участок украинской полиции в Иваничах, а также участки в близлежащих населённых пунктах. Полицейские забрали оружие, снаряжение и ушли в лес. Поляки с тревогой передавали друг другу эту информацию. Усилилась антипольская пропаганда. Неизвестные рисовали кресты на польских домах.
Частым гостем в нашем доме был Ержи Красовски, поручник ВП, учитель, который как комендант подпольной АК организовал посты, подчинённые владимирскому округу АК. Много раз был свидетелем, как совещался с отцом и другими поляками, чтобы собрать население в нескольких больших сёлах и организовать там оборону. Однако перед жатвой никто не хотел оставить хозяйства. Люди возлагали надежды на украинских соседей, что не допустят преступлений и защитят.
В начале лета в нашем районе уже правила УПА. Помню, как несколько дней перед 10 июля 1943 года вооружённые уповцы ездили на телегах от дома к дому, собирали контингент, сало, хлеб, самогон. Успокаивали всех: уверяли, что они сильные и не боятся немцев. На дорогах расставили патрули, которые заставляли людей вернуться домой. К вечеру 10 июля в украинские дома прибыли связные с извещением, что все мужчины (за исключением тех, у которых в семье есть поляки) должны явиться в указанное место с оружием, косами, кто с чем мог. Объясняли, что это пробная мобилизация. Также распространились слухи, что готовится атака на железнодорожную станцию Иваничи, ещё занятую немцами, и на ближайшие участки около границы с Генеральным Губернаторством. В полночь в украинских сёлах - везде в то самое время, как позже узнали - состоялись собрания жителей. Их созвали прибывшие из леса вооружённые уповцы. Объявили, что для завоёвывания свободной Украины необходимо ликвидировать поляков. Приняли по этому вопросу резолюцию и отправились на акцию.
Под утро 11 июля кто-то сильно постучал в окно. Это знакомый отца прибежал из колонии Гуров с известием, что украинцы напали на спящее село и убивают всех без исключения. Итак, случилось самое худшее. Поспешно собрались и побежали в чешские Новые Иваничи, полкилометра от нашего дома. От Гурова были слышны выстрелы. Укрывались у чешских хозяев день и следующую ночь. Андрей Мартынюк, хороший знакомый отца, и несколько других украинцев пришли из Старых Иванич, чтобы нас успокоить: заботясь, прикрывая, но, советуя как можно быстрее уехать в город.
Домой уже никогда не вернулись. С небольшими узелками покинули чешское село. Убегали на железнодорожную станцию по краю лугов, продолжающихся полосой между Старыми и Новыми Иваничами. Знакомые украинцы эскортировали нас, прячась между постройками, проследили, чтобы целыми дошли до станции. Мало кто спасся из двух польских колоний - Гурова и Выгранки. Каждый дом был окружён, нападавшие были вооружены огнестрельным оружием, топорами, косами, вилами...
Вскоре узнали, что в тот же день, 11 июля 1943 года, УПА массово ликвидировала поляков в Порицке (теперь Павловка), Заблочцах, Новинах (не существует), Хринове, Романовке, Калусове, Зигмунтовке (не существует), Садовой (не существует), Орешине, Марьиной Воле (не существует), Доминополе (не существует), Гуцине (не существует). Следовательно, это не были атаки одиночных бандитских групп, а плановая и организованная операция, имеющая целью реализацию политической концепции ОУН-Бандеры, - устранение польского элемента с территории Волыни.
Поляки, спасшиеся от резни, спасались бегством в большие города под опеку немцев, где лишённые крыши над головой, кочевали по улицам, городским площадям, костёлам. Царили голод и нужда. Немцы, используя трудную ситуацию польского населения, вывозили способных к труду на работу в Германию. В некоторых населённых пунктах организована самооборона, которая являлась драматичной борьбой за сохранение, а не
борьба против украинского народа. Но только большие центры польской самообороны, такие как: Пребраже, Засмыки, Паньска Долина, Стара Гута, Белин продержались, другие, более слабые, уступили преобладающим силам украинских националистов. Организовавшись в начале 1943 года польское национально-освободительное подполье не было в состоянии оказать помощь польскому населению, находящемуся под угрозой. Первые польские партизанские отряды созданы лишь во второй половине июля 1943 года, а, следовательно, уже после массовой резни в западных уездах Волыни.
Волынские события до сих пор не дождались настоящей научной обработки. Нахождение Польши после окончания войны в сфере влияния Советского Союза и присоединение Волыни, а также Восточной Малой Польши к СССР, не способствовали исследованиям польско-украинских отношений, складывающихся во Второй Мировой войне. Попытки поднятия этой проблематики польскими историками явно сдерживались. Это подтверждает хотя бы изъятие из обращения сразу после опубликования книги А. Б. Щесняка и В. З. Шота под названием «Дорога никуда» (1973 год). Более полувека длилось молчание о трагедии, которая постигла польское население в Восточных Кресах II Речи Посполитой.
Тем временем, украинские националисты, которые после войны поселились в Канаде, Соединённых Штатах, Великобритании и других Западных странах, начали широко задуманную пропагандистскую кампанию, направленную на представление ОУН и УПА как организации, сражавшиеся за независимость Украины, умышленно умалчивая их преступную роль в геноциде польского населения. Классическим примером является многотомное издание «Летопись УПА», которая содержит тщательно подобранные подходящие архивные документы, а также воспоминания участников событий, прославляющие героические действия ОУН и УПА, а также борьбу за свободную Украину. Зато в них нет информации и данных об антипольских акциях, проведённых на Волыни и в Восточной Малой Польше. Того добиваются провозглашённые частью украинских историков различные теории, затемняющие правдивую картину волынских событий. В работах украинского историка Льва Шанковского отмечается, что УПА не проводила действий против польского населения, а имела только стычки с отрядами АК. Другие историки, как, например, Петро Потичный из Канады и Ярослав Пеленский из Соединённых Штатов, пишут в своих работах о взаимной польско-украинской резне. Провозглашённые теории представляют собой своего рода дезинформацию, имеющие целью «отбеливание» (оправдание) ОУН и УПА и избежание ответственности за преступления, совершённые на Волыни, которые затронули не только польское население, но также украинское. Тревожным является то, что такие версии, имеющие, прежде всего, пропагандистский смысл, до сегодняшнего дня поддерживают и объявляют многие украинские историки и политики, как на Западе, так и в современной Украине.
Опасность стирания правды о волынских событиях существует и у нас в стране (в Польше - прим. переводчика). Лживой пропаганде, снимающей ответственность с ОУН и УПА, и перекидывающей вину на польскую
сторону, поддались некоторые наши историки и публицисты. В своих работах представляют волынские события как взаимную резню, ставят знак равенства, если речь идёт о количестве совершённых преступных актов и жертв с обеих сторон, не сообщая, как дошло до этой трагедии. Это манипуляция фактами или отсутствие знаний о том, что происходило на Волыни. Такое положение вещей является причиной того, что и знания польского общества в этом вопросе отрывочные, часто искажённые, при этом появляется неуверенность, что могло дойти до такого чудовищного преступления. Извлечённая много лет спустя правда о той трагедии сталкивается с равнодушием и молчанием не только со стороны общества, но и официальных представителей и средств массовой информации. И тут круг замыкается.
Так же было во время войны, когда усилилась резня польского населения. В рапорте Комендатуры Района Львов, разбирающем волынскую резню, которая имело место летом 1943 года, подтверждается, что польское население чувствует себя брошенным польскими представителями правительства. В рапорте это представлено следующим образом: «Упущение волынского вопроса или избавление от него краткими заметками в официальной подпольной прессе производит впечатление, что польские власти только тогда интересуются убийствами поляков, если убийцами являются немцы. Когда речь идёт об украинцах, сообщения об убийствах сначала считаются недоказуемыми, потом преувеличенными, и, наконец, сваливают вину на всех, за исключением очевидных главных виновников: украинских националистов во главе с ОУН» [1]. Эти слова в значительной мере также являются актуальными сегодня. Молчание и настойчивое избегание этого вопроса, распространение мнения о равном вовлечении в польско-украинский конфликт обеих сторон взваливают вину на польское население Волыни, а, следовательно, жертвы этого большого злодеяния. А ведь трудно себе представить, чтобы поляки, которые составляли на Волыни только неполные 16% населения, не имея оружия, начали борьбу с украинцами, которые составляли на этой территории свыше 67% населения, а вдобавок широко пользовались статусом привилегированного населения, предоставленным им немецким оккупантом. Это означало, что украинцы на Волыни были не только подавляющим большинством, но также в привилегированном положении по отношению к польскому населению, определённом им оккупантом. Также по этой причине, имея поддержку оккупанта и имея в своём распоряжении местную украинскую администрацию, а также украинские полицейские подразделения на германской службе, могли свободно развивать свою подпольную структуру, подготавливая её к будущим задачам (в том числе и к антипольским акциям), и одновременно эффективно ограничивать и блокировать какую-либо конспиративную деятельность польского национально-освободительного подполья. Защищаясь от уничтожения, поляки начали неравную борьбу в рамках самообороны, сражаясь только за жизнь и сохранение, а не против украинцев.
Хотя после окончания войны прошло довольно много времени, не были до конца выяснены источники, мотивы и последствия волынских событий. Формулируемые как с одной, так и с другой стороны оценки часто являются односторонними и тенденциозными, содержащими толкование отдельных фактов, вырванных из совокупности исторического процесса. Сформировались разные интерпретации тех событий, и даже наблюдаются различия в представлении существующих фактов. С обеих сторон принят часто идеализированный образ событий с одновременным взваливанием ответственности на противоположную сторону. Создаваемая таким образом история становится фактором, разделяющим наши народы, враждебно настраивающим друг против друга, укрепляющим предубеждения и взаимное недоверие, развязывает конфликтные действия.
В стремлении к правде является важным установление и изучение фактов, а также развития событий, расположенных в реальных чертах исторической эпохи. Дело в том, чтобы рассматриваемые факты находились в контексте конкретной исторической ситуации, выступающие по отдельности события - в совокупности. Такое приведение в порядок существующих фактов даёт возможность видеть их во взаимосвязи и обусловленности, как ход некоторого исторического процесса, и толковать их, а также оценивать, в меру объективно. Вышеуказанный подход становится особенно необходимым в исследованиях волынских событий, в которых переплетаются взаимные действия многих сторон конфликта, создавая необычайно сложную картину. Такая мысль также светила мне во время работы над книгой. По мере возможности стремился к совокупному подходу к проблеме и представлению фактов в пределах происходящих и наступающих по отдельности событий, взаимосвязанных и составляющих одно целое.
В установлении фактов, а также их толковании, прежде всего, опирался на доступные документы, находящиеся в польских, российских, украинских и немецких архивах. Также принимал во внимание существующие работы других авторов, относящиеся к теме, а также многочисленные рассказы свидетелей тех событий. Как участник и свидетель трагических судеб польского населения Волыни, в анализе и оценке событий учитывал также собственные переживания и опыт, а также сделанные сразу же после войны записи. В познавательном процессе и интерпретации фактов старался избегать соотнесения к современности для временных политических или идеологических целей. Однако это не означает, что полностью избегал субъективности, вытекавшей из своих убеждений или некоторых предпочтений. Оставим это для оценки читателям.
Книга представляет собой военно-историческое исследование борьбы на Волыни в защиту польского характера, веры и человеческого достоинства. В трёх первых разделах вкратце представил историю Волыни - бывших Кресов Речи Посполитой - начиная с древней истории, межвоенного периода и заканчивая борьбой, которая велась на Волыни во время войны 1939 года. Это является введением читателя в волынскую проблематику, вникнуть и лучше ознакомиться с ситуацией, понять поведение и трагедию поляков на Волыни после сентябрьского поражения.
Обратил особое внимание на представление ситуации, сложившейся на Волыни во время немецкой оккупации и развития украинского националистического движения. Потому что в тот период ситуация на Волыни была необычайно сложная. В 1941 - 1944 годах Волынь стала территорией, на которой пытались осуществить свои политические цели гитлеровская Германия, Советский Союз и ОУН Бандеры. Кроме немецких оккупантов на Волыни развернули антипольскую деятельность боивки ОУН и отряды УПА, а в 1942 году также появились многочисленные отряды советских партизан, не только занимающихся диверсионно-саботажнической деятельностью, но также выполняющие задачи, связанные с подготовкой территории к возвращению советской власти. Свои структуры создавало польское нелегальное государство, готовясь к операции «Буря». Советские партизаны уничтожали украинское националистическое подполье, но только там, где показалось польское национально-освободительное подполье, связанное с польским правительством в Лондоне. Боивки ОУН и отряды УПА вели бои с советскими партизанами, но самым важным фронтом их действий являлась решительная и кровавая расправа с безоружным польским населением. Если к этому ещё прибавим начавшие действовать в одиночку в лесах Волыни различные отдельные банды, состоящие из лиц, сбежавших из германской армии, то легко себе представить Волынь, напоминающую «дикие поля», на которых царил невиданный хаос, достигающий уровня анархии.
На фоне такой сложной ситуации понимание положения польского населения, а также оценка произошедших трагических событий являются невозможными без познания развития и действий, как украинского националистического подполья, так и польского национально-освободительного подполья. Особое значение имеет познание стратегических целей ОУН по отношению к полякам и другим народам, а также способы их реализации. Это является ключом к пониманию волынских событий и беспристрастная их оценка. Проблема устранения поляков с этнических украинских земель появилась, потому что сравнительно рано и глубоко сидела в мыслях и работах идеологов украинского национализма. Эти идеи постепенно развивались и столкнулись с идеологией фашизма, перенимая от неё много решений. Также по этой причине в работе посвятил много места на разбор этих проблем (главы 5 и 7). В отдельной главе 6 представил и разобрал документы - доказательства, касающиеся истребления польского населения Волыни. Эти документы являются архивными - российскими, немецкими, украинскими и польскими.
Российские документы, использованные в работе, охватывают главным образом донесения командиров советских партизанских отрядов, действовавших на территории Волыни. Особенно ценными оказались донесения и доклады командира группировки советских отрядов Шитова, сообщающие конкретные факты массовой резни, совершённой украинскими националистами. Информация о вырезании поляков содержит также донесения других командиров: Сабурова, Бегмы, Евгения Мельника, Наумова, Фёдорова и других. Вышеупомянутые документы были составлены как бы «по горячим следам» и представили то, что происходило в то время на Волыни. Следовательно, можно с большой вероятностью принять, что они содержат объективные факты, представляющие настоящие события на этой территории.
Немецкие документы - это, прежде всего документы Абвера различных уровней, а также полиции и органов безопасности, воссоздающие события на оккупированной территории. К этой группе использованных документов относятся доклады подразделений разведки о борьбе вооружённого подполья и диверсии «Wally III». Также ценными оказались документы разведки «Oberkommando des Heeresgruppe Nordukraine», «Oberkommando der 4 Panzerarmee», а также «XIII A. K.». Важные данные в тему внесли материалы, содержащиеся в ежемесячных отчётах «Monateberichte der Oberfeldkommandatur», «365» (Галиция) и «372» (Люблин). В вышеуказанных документах однозначно подтверждается ведение украинскими националистами уничтожения польского населения на Волыни, а также о постепенном распространении антипольской деятельности ОУН и УПА на территорию Галиции. Представленные в отчётах и докладах факты и оценки, касающиеся антипольских выступлений украинских националистов, можно в значительной степени признать объективными, потому что немецкая разведка внимательно наблюдала за развитием польско-украинского конфликта и его эволюцией.
Также исследовал следующие украинские документы: директивы, приказы, отчёты и донесения руководства ОУН и командиров УПА; материалы, содержащиеся в Летописях УПА; публикации, сводки и другие документы, изданные политическим отделом УПА («К оружию», «Заметки повстанца», «Черноморец»); воспоминания деятелей ОУН и УПА, опубликованные после войны; обвинительные заключения с судебных процессов деятелей ОУН и УПА, проведённых советской властью. Из вышеуказанных документов отчётливо следует, что проведённые акции против польского населения были спланированы. Между прочим, об этом открыто говорится в приказах, отчётах и донесениях командиров УПА, в которых сообщаются названия уничтоженных сёл, а также количество убитых поляков. Доказательством в этом вопросе также являются показания деятелей на уголовных процессах. Вышеуказанные документы обвиняют ОУН и УПА в преступной деятельности по отношению к полякам, одновременно указывая методы и способ осуществления запланированного уничтожения польского населения.
Также пользовался польскими документами, касающимися волынских событий. В донесениях, рапортах и отчётах Главного Командования АК, Командования территории Львов и Командования округа Волынь находятся подробные данные о совершённых в большом масштабе убийствах польского населения украинскими националистами.
Глава 8 посвящена участию в волынских событиях иностранных полицейских частей, находящихся на германской службе, с обращением особого внимания на роль украинской вспомогательной полиции. Не упущено участие поляков в батальоне №202, а также вопросы создания после массовых убийств так называемой польской полиции на Волыни.
Глава 10 содержит обстоятельное описание боевых действий 27-й Волынской Пехотной дивизии АК - феномена Польского нелегального государства - которая семь месяцев вела бои с немецким оккупантом. Дивизия в тяжёлых условиях выполняла задачи в рамках операции «Буря». На создание дивизии и её действия оказало влияние переплетение различных, порой совершенно противоположных обусловленностей, в том числе тотальная и преступная расправа украинских националистов с польским населением. За основу для составления этой главы принял две изданные ранее книги: Михала Фиялки «27-я Волынская Пехотная дивизия АК» (1084) и Йозефа Туровского «Пожар» (1990). Проводя исследования, касающиеся происхождения и действий дивизии, пришёл к новым, неизвестным до этого времени материалам в польских, советских и немецких архивах, которые помогли мне дополнить и расширить работу. Также не забыл принять во внимание известные мне из личных наблюдений тогдашние реалии на Волыни, а также сохранённые в памяти события и факты во время боёв в рядах I/50 подполковника «Сокола» на всём боевом пути дивизии.
Книгу заканчивают две главы: глава 11 «Попытки польско-украинского соглашения» и титульная глава «Экстерминация или польско-украинская борьба», а также «Послесловие», подводящее итоги и отвечающее на вопрос, поставленный в названии книги. Дополнением работы являются организационные схемы, карты боевых действий, иллюстрации.
В изложенной таким образом работе желал представить не лживую картину волынских событий, а их развитие - в хронологическом порядке, опираясь, прежде всего, на архивные документы. Старался показать источники большой трагедии поляков, а также роль, которую сыграли структуры польского нелегального государства и польское общество Волыни в защите польского характера, веры и человеческого достоинства. Считал своим долгом документировать преступную деятельность ОУН и УПА во время Второй Мировой войны, а также обратить внимание на моральную ответственность историков и публицистов за справедливое представление правды о тех событиях, над чем часто тяготеет незнание фактов и непонимание тогдашних обусловленностей. Это является необходимым для строительства добрососедских отношений с независимой Украиной. Является особенно нужным новым поколениям поляков и украинцев, которые будут строить своё будущее.
Начатое ОУН и УПА уничтожение польского населения на Волыни и в Восточной Малой Польше - это не только политическая ошибка руководства ОУН, но преступление, имеющее характер геноцида. С юридической и моральной точки зрения эта деятельность ОУН и УПА представляет собой преступления против человечества и не может быть источником традиций, достойных подражания в настоящее время и в будущем, должна быть отвергнута и решительно осуждена.
В завершение желаю выразить сердечную благодарность всем тем, кто помогал мне в работе над книгой, вносили замечания и предложения, открывали доступ к материалам. Незримый вклад в подготовку книги внесла моя покойная жена Кристина, которая в период трудоёмкого сбора материалов полностью взяла на себя нелёгкие домашние и семейные обязанности.
Слова благодарности направляю работникам издательства Адам Маршалек за тщательно подготовленные издательством книги.
Список литературы:
[1] AAN, oddział VI Arch. Lewicy Polskiej, sygn. 203/XV-42, k. 78-85.
Глава 2
Волынь в межвоенный период.
Волынское воеводство, созданное в границах II Речи Посполитой, было вторым, что касается размера, воеводством в Польше. Площадь воеводства составляла 35.754 км², а в его состав входило 11 повятов (уездов - прим. переводчика): дубенский, гороховский, костопольский, ковельский, кременецкий, любомельский, луцкий, ровенский, сарненский, владимирский и здолбуновский. Костопольский, гороховский и любомельский уезды образовались только после обретения независимости путём выделения части ровенского, владимирского и ковельского уездов. К здолбуновскому уезду (бывшему острогскому) присоединена небольшая часть бывшего заславского уезда (остальная часть осталась в Советском Союзе) и выделены части соседних уездов. [1] Во всём воеводстве было 22 города, 103 гмины (гмина - административно-территориальная единица в Польше - прим. переводчика) и 2.740 громад (громада - административно-территориальная единица в Польше до 1972 года; село - прим. переводчика). Население Волыни насчитывало 2.085,6 тысяч человек, из которых в городах проживало 276,5 тысяч человек (13,3%), а на селе - 1.809,1 тысяч человек (86,7%). Наиболее густонаселёнными были уезды: здолбуновский (88 жителей на 1 км²), кременецкий и ровенский (по 87 жителей на 1 км²); наименее - сарненский (33 жителя на 1 км²) и любомельский (42 жителя на 1 км²). [2]
Население Волыни было неоднородным. Самую многочисленную национальную группу составляли украинцы - 68%, поляков было 16,6%. Евреев - 9,85%, немцев - 2,25%, русских - 1,13%, остальные - 2,17% составляли чехи и другие национальности. Польское население было рассредоточено на территории всей Волыни. Наибольший процент поляки составляли в уездах: владимирском (26,7%), костопольском (21,2%) и луцком (19,4%), а наименьший - в уездах: кременецком (10,6%), любомельском (14,2%) и ковельском (14,4%). Наибольший процент украинского населения был в уездах: кременецком (80,6%), любомельском (76,9%) и ковельском (73,5%), а наименьший в уездах: владимирском (57,7%), луцком (59,1%) и ровенском (63,4%). [3] Подавляющее большинство населения польского (около 80%) и украинского (около 97%) проживало в селе. Поляки в городах - это главным образом пришлый чиновничий элемент. Украинцы в большинстве городов не играли важной роли в общественной и хозяйственной жизни. Чаще всего проживали в пригородах и занимались земледелием. Исключением был Кременец, где проживало 8.500 украинцев из около 20.000 тысяч жителей. К большим скоплениям украинского населения в городах следует также отнести Луцк (3.300 человек), а также Ровно (3.200 человек). [4] Польское сельское население преимущественно происходило из бывшей мелкопоместной шляхты, только немногочисленную группу составляли военные и гражданские поселенцы. Некоторые сёла были заселены немецкими и чешскими колонистами, прибывшими на Волынь в 70-х годах XIX века. Польские сёла с земледельческим населением тянулись двумя полосами: одна полоса проходила через Порицк, Владимир Волынский, Любомль, Ковель, Чарториск, Степань, Бережне на территории Заслучья; вторая вела от Вишневца в направлении на Шумск. [5]
Из приведённой статистики следует, что на Волыни преобладало украинское население. Процент поляков когда-то был значительно выше, но уменьшился во время более чем столетнего российского правления. Большим ударом для польскости Волыни явилось закрытие правительством России польских школ, монастырей и приходов после восстаний 1831 и 1863 годов, а также принудительное записывание католиков в православие. После наступления религиозной свободы в 1906 году только некоторые потомки, принудительно обращённые в веру, вернулись к польскости и католической вере.
После обретения независимости создание государственной администрации и органов местного самоуправления на Волыни встречало много трудностей. Не хватало не только финансовых средств, но также общественной и политической стабилизации. Украинское население враждебно относилось к новым властям, поддерживая антипольское партизанское движение, руководимое через Закордот (Заграничный Отдел КП(б)У). Первые партизанские и конспиративные отряды были созданы уже в первые годы межвоенного двадцатилетия. На Волыни в то время действовали украинская Красная Повстанческая Организация, украинская Революционная Повстанческая Организация, украинская Народная Повстанческая Организация. Ещё в 1925 году на территории владимирского, Гороховского и ковельского уездов действовали партизанские отряды. [6] Только развитие Корпуса Пограничной Службы затормозило свободное до сих пор проникновение через границу с Советским Союзом отрядов, транспортов с оружием и одиночных людей. [7]
Первым волынским воеводой в марте 1921 года был назначен Станислав Краковски. Одновременно с воеводским Правительством начали работу судебный аппарат, казначейская палата, полиция и другие государственные учреждения. Воевода являлся представителем правительства и на основании этого координировал деятельность всей государственной администрации на территории воеводства. В этих вопросах обладал большими полномочиями. Имел право вмешательства в деятельность полиции и войска и даже отмены их распоряжений, если «они противоречили политике правительства». [8] Такие же полномочия имели старосты на территории своего уезда.
После того, как государственная администрация окрепла, в уездах начала работать сеть власти самоуправления. В первой половине 1923 года начали деятельность уездные сеймики. В 1928 году был создан Волынский Воеводский Совет, состоящий из представителей уездных сеймиков и выделенных городов (Луцка, Ровно и Ковеля). За работой всего аппарата самоуправления осуществляли надзор воевода и старосты. Утверждали и увольняли войтов, избираемых гминным советом, могли отменять выборы самоуправления, имели право контроля бюджетов всех уровней. [9] Таким образом, на протяжении всего межвоенного периода институт самоуправления был единственным исполнителем задач, которые ставила централизованная государственная администрация. [10]
В первые годы межвоенного периода в жизни польского общества на Волыни большое значение имел землевладельческий слой. Уже в ноябре 1918 года, в момент распада австрийской оккупационной системы, созданный землевладельцами во Владимире Землевладельческий Комитет распространил власть над уездами: владимирским, любомельским, гороховским и частью ковельского, осуществляя её до прибытия польских войск.[11] Уменьшение роли землевладельцев в общественной и политической жизни Волыни наступило в результате наплыва населения извне. Первой многочисленной группой новых жителей польского села стали гражданские поселенцы, которые начали появляться на Волыни уже осенью 1915 года, после занятия владимирского и ковельского уездов австрийскими войсками. После 1918 года польское заселение развивалось дальше, на Волынь прибывали крестьяне из Конгресовки (Царства Польского (разг.) - прим. переводчика) и Галиции. В начале тридцатых годов на территории волынского воеводства существовало 3.159 гражданских поселений, из этого числа в уездах: дубенском - 678, гороховском - 345, костопольском - 141, ковельском - 440, кременецком - 81, любомельском - 47, луцком - 503, ровенском - 116, сарненском - 84, владимирском - 714, здолбуновском - 10. [12]
Вторую группу прибывавшего польского населения составляли поселенцы - демобилизованные военнослужащие, которые в 1922 - 1924 годах охватили 3.432 хозяйства в следующих уездах: дубенском - 482, гороховском - 325, костопольском - 102, ковельском - 171, кременецком - 595, любомельском - 106, луцком - 349, ровенском - 551, сарненском - 181, владимирском - 327, здолбуновском - 243. [13]
Поселение демобилизованных военнослужащих встретилось с враждебностью со стороны украинского населения и стало фактором, раздражающим польско-украинские отношения на этой территории. Также в 1921 - 1922 годах землевладельцы выступали против поселенческой кампании в опасении за целость своих поместий. Это стало причиной, что та кампания была быстро завершена, а на всех восточных землях образовалось только 8 тысяч из 40 тысяч запланированных поселений. [14]
Большое значение для развития польского общества на Волыни имел приток поляков на занятия, не связанные с сельским хозяйством. Он начался ещё на заключительной фазе I Мировой войны. Большинство прибывших селились в городах, и работали в учреждениях, связанных с функционированием государства, а именно: в администрациях государственной и самоуправления, в армии и полиции, на железнодорожном транспорте, в службе связи, в сфере образования. Этот процесс, продолжавшийся в течение всего межвоенного периода, оказал влияние на возникновение новой общественной элиты Волыни - интеллигенции, вокруг которой стала сплачиваться часть польского общества.
Несмотря на то, что поляки составляли на Волыни только 16,6% населения, в административном аппарате они решительно преобладали. В межвоенный период только поляки исполняли обязанности старосты. Немногие жители Волыни других национальностей были приняты служащими более низких уровней, главным образом в аппарате самоуправления. Вот некоторые данные. В 1923 году на 283 чиновников государственной администрации воеводского и уездного уровней приходилось 264 человека римско-католического вероисповедания (а 274 человека определяли свою национальность как польскую). Среди 38 высших должностных лиц полиции 36 были римско-католического вероисповедания, а 2 были евангеликами, причём все считали себя поляками. Из 66 гражданских чиновников полиции 62 были католиками. В казначейской палате из 384 работавших сотрудников польскую национальность представляли 347 человек. [15] В институтах органов местного самоуправления участие православных было немного больше, чем в государственном аппарате. В 1931 году в самоуправлении работало 782 работника умственного труда православного вероисповедания и 1.091 работник римско-католического вероисповедания. [16]
В первые годы независимости условия жизни на Волыни были необычайно трудными. На ней сказались разрушения, возникшие в результате продолжительных позиционных боёв, которые велись поблизости городов-крепостей: Ковеля, Дубно и Ровно в 1915 и 1916 году. Особенно большие разрушения были на селе. Всего зарегистрировано 212 разрушенных или повреждённых зданий, 170 км уничтоженных мощёных дорог, 3.800 м мостов, а также сеть мелиорационных каналов и рвов на волынском Полесье. [17]
Трудная ситуация была в городах. Ни один город не имел упорядоченной сети улиц, канализации, исправных коммунальных служб. Трагично выглядело здравоохранение. В воеводстве работало только около 200 врачей, из которых 58 находились на службе государственной и самоуправления. На одного врача в 1926 году приходилось 3.130 жителей городов и 15.640 человек, проживающих в селах. Больницы всей Волыни имели всего лишь 500 коек. [18] В Сарнах больница была построена только в 1938 году. [19]
С первых дней межвоенного двадцатилетия государственная администрация стремилась к интеграции Волыни с территориями центральной Польши, как идущей дальше всего. Эта задача не была лёгкой, учитывая большие отличия характера общественных отношений и отсталость Волыни по сравнению с другими районами Польши. Необычайно важным препятствием на пути интеграции было прогрессирующее самоопределение украинского народа, составляющего почти 68% населения Волыни. С самого начала политика администрации в отношении украинского народа заключалась в стремлении снискать с его стороны поддержку или, хотя бы, лояльность по отношении к польскому государству. Неприязнь и даже враждебность, с которыми украинское население относилось к польским властям, не способствовали реализации этих намерений. Следовательно, применялась политика «сильной руки», которая чаще всего приносила эффект, противоположный задуманному.
Значительную роль в налаживании хороших отношений между поляками и украинцами на Волыни сыграла разумная политика воеводы Хенрика Юзевского после принятия этой должности 30 июня 1928 года. Считал, что украинцев Волыни следует привлечь на сторону лояльных граждан Польши путём разряжения националистических стремлений «через видение отрыва советской Украины от Советского Союза и объединение её с Польшей на федеративных началах». [20] Он поддерживал региональные движения, проповедовал «волынский патриотизм», свободный от национальных и религиозных разделений. Исходил из того, что нельзя относиться к украинскому народу, как к несознательной национальной массе. Считал, что рост национальной сознательности украинцев на Волыни является естественным путём развития этого общества, и стало бесспорным
фактом, по этой причине все попытки замедления и искоренения национального движения были обречены на неудачу. Только придание этому движению дружественного отношения к полякам и к федеративной идее, выраженной в союзе Пилсудского и Петлюры в 1920 году, может дать результаты. [21] В своей «волынской политике» Х. Юзевски ставил на: улучшение функционирования администрации и её доброжелательное отношение к украинскому населению; увеличение значения органов самоуправления в общественной и хозяйственной жизни; пробуждение государственного патриотизма с посредничеством польско-украинской школы; создание условий для организации украинской интеллигенции, стоящей в плоскости идеи 1920 года и доброжелательной к Польше, одновременно ликвидируя влияние политических групп, вдохновляемых внешними центрами (Львов, Москва, Берлин); убеждение волынских поляков в федеративной идее и необходимости сотрудничества между ними и украинцами; расширение культурного и хозяйственного обмена между Волынью и остальными районами государства с целью ознакомления украинского населения с достижениями польской культуры и западной цивилизации; начало широко задуманной инвестиционной деятельности для повышения цивилизации региона и улучшения хозяйственной ситуации. [22] Принятие вышеперечисленных положений чётко определяло перестройку общественной и политической жизни Волыни, а также изменение характера польско-украинских отношений. Для польско-украинского взаимодействия в вышеперечисленных вопросах, по инициативе Юзевского, было образовано Волынское Украинское Объединение во главе с Дмитрием Певным.
Реализация такой политики наталкивалась на трудности, просто становилась невозможной на практике. Потому что для украинцев основой определения собственной самоидентификации являлось отрицание всего, что польское. Для поляков же защитой от враждебности, показанной украинцами, был воинствующий национализм, представленный Народной партией. Также следует добавить, что украинское национальное движение на Волыни развивалось под влиянием украинского национализма из Восточной Малой Польши, крайне радикальных лозунгов, проникающих из-за восточной границы, а также из Берлина. На Волыни не было ни польских, ни украинских деятелей, которые без возражений поддерживали бы национальную политику воеводы Юзевского. Открытую позицию по отношению к «волынской политике» занимала польская «Polska Macierz Szkolna» («Польская Школа Отечества»), молодёжные союзы (под покровительством Католической Церкви), а также Народная Партия. Прежде всего, поддержкой «волынской политики» являлась позиция Юзефа Пилсудского в Польше, по рекомендации которого Х. Юзевски занимал должность воеводы. Однако этого было слишком мало, чтобы в таких условиях «волынская политика» могла быть реализована. Поражению Юзевского в значительной мере способствовало отрицательное отношение польского общества к его деятельности. Упрекали его в том, что заботился о просвещении украинского народа за счёт польского общества. Проукраинская политика Юзевского благоприятствовала развитию молодого украинского общества, поддерживающего концепцию независимости, что среди польского элемента вызывало чувство усиления угрозы, рост националистических настроений и отрицательное отношение к украинцам.
Политика Юзевского в некоторой степени внесла свой вклад в изоляцию украинцев на Волыни от влияния живучего националистического центра в Галиции. Но побочным продуктом этой политики явилось пробуждение среди украинцев Волыни национального сознания. За это воеводу также остро критиковали, особенно эндеками («эндеки» - сокращение от Narodowa Demokracja - прим. переводчика). Обвиняли, что его деятельность привела к отсутствию национального сознания у польского населения, просвещению украинской массы, и таким образом посодействовала усилению украинских сил за счёт ослабления польской сферы влияния.
После смерти Юзефа Пилсудского усилились атаки на «волынскую политику». В марте 1938 года Х. Юзевски был переведён на должность воеводы лодзьского, а новым волынским воеводой стал Александр Гауке-Новак. Отказались от соглашения с украинцами и начали реализацию программы «укрепления польского характера» Речи Посполитой, главными пунктами которой являлись реполонизация лиц, признанных «русифицированными поляками», а также возврат старинных католических храмов первоначальным владельцам. [23] Непосредственно после отъезда с Волыни Х. Юзевски написал об этой новой политике: «Новые элементы этой политики будут с возрастающей силой действовать в направлении возникновения ненависти ко всему, что польское. Отношение к православному вероисповеданию, которое, по мнению православных, стало преследуемым вероисповеданием, а население занимает позицию людей, защищающих свою веру, отношение преподавателей, зависящих от армии, тенденция явной полонизации в учебных заведениях, снятие и так небольшой горстки украинцев с должностей и постов, очень болезненная для украинского населения политика оборота земли, подчёркивание отношения людей, подчиняющим это население - всё это в условиях волынской жизни должно привести к изменениям, очень нежелательным и опасным для нас. Если примем во внимание создаваемую некоторыми представителями атмосферу для борьбы со всем, что украинское, ситуация приобретает ещё более мрачную окраску. (...) Позиция ненависти ко всему, что является украинским, вызывает со стороны украинского населения ненависть ко всему, что польское». [24]
Во II Речи Посполитой, как демократическом государстве, украинцы имели гарантированные конституционные права и свободы, а также участие в политической, общественной и хозяйственной жизни. Как граждане Речи Посполитой пользовались охраной жизни, имущества и своего вероисповедания. Легально работали украинские партии и организации, например, Украинское Народно-Демократическое Объединение (УНДО), Украинская Партия Социалистов-Революционеров (УПСР), Волынское Украинское Объединение (ВУО), Украинское Социалистическое Объединение Крестьянский Союз (Сел-Союз), Украинская Социалистическо-Радикальная Партия (УСРП), Украинское Рабоче-Крестьянское Социалистическое Объединение (Сел-Роб). [25]
С начала межвоенного двадцатилетия украинская интеллигенция развивала сеть общественных, культурно-просветительных и хозяйственных организаций, с целью формирования основ самостоятельной жизни украинского общества. Особую роль в этом играло созданное Просветительское Товарищество «Просвита». Среди других организаций следует назвать аграрно-потребительскую кооперацию, которая имела большое значение для развития украинской национальной жизни. Параллельно создавались другие украинские организации, например, кредитные кассы, любительские театры, книжные магазины, молодёжные общества и т. п.
Это не означает, что в межвоенный период не действовали силы, которые были против хороших польско-украинских отношений. Украинское население на Волыни подвергалось влиянию различных сил, особенно Украинской Воинской Организации (УВО), а затем Организации Украинских Националистов (ОУН), деятелей бывшей Украинской Народной Республики (УНР), сторонников право-консервативной политической партии, связанной с бывшим гетманом Скоропадским, а также Коммунистической Партии Западной Украины (КПЗУ). К обострению польско-украинских отношений на Волыни стремились униатские центры и группы украинских националистов из Малой Польши, а также различные зарубежные центры, в том числе германские.
В национальной политике по отношению к украинцам в межвоенный период было много противоречий, несправедливых политических и административных шагов. Иногда доходило до нарушения гражданских прав, свобод, и даже репрессий, применяемых к украинцам. Это проявлялось в ограничении приёма украинцев на работу в государственные учреждения, замене украиноязычных школ на двуязычные школы с преобладающим польским языком, ограничении употребления украинского языка в государственных учреждениях. Фактором, ухудшающим польско-украинские отношения, также являлась проблема поселения на Волыни. Всё это было податливой почвой для антипольской деятельности ОУН и сталкивало украинское население на позиции крайнего национализма и шовинизма, представленного этой организацией. Таким образом, в период, предшествующий началу мировой войны, ожили старые и появились новые напряжения в польско-украинских отношениях. Отношение украинцев к польскому государству становилось всё более враждебным и агрессивным, при этом интенсивно поддерживалось немецкой и советской агитацией, которая была враждебной по отношению к Польше. Это вызывало реакцию польского общества, а также репрессию со стороны власти.
Однако следует констатировать, что в течение сентябрьской кампании солдаты украинской национальности обычно были лояльными к польскому государству. Подавляющее большинство принимающих участие в войне (а в рядах Войска Польского сражалось свыше 120 тысяч украинцев) безупречно вели себя, как подобает гражданам польского государства. Лишь в заключительный период кампании, когда военные действия приблизились восточным районам Польши, и отчётливо обозначилось поражение польской армии, проявилась их враждебная антипольская позиция. Но на Волыни антипольские настроения украинского населения были и так значительно слабее (может за исключением районов, на которых распространились коммунистические идеи), чем в Восточной Малой Польше.
Список литературы:
1. M. Orłowicz, «Ilustrowany przewodnik po Wołyniu», Łuck 1929, s. 24.
2. Główny Urząd Statystyczny RP, «Mały rocznik statystyczny 1939», Warszawa 1939.
3. P. Eberhardt, «Polska granica wschodnia 1939 - 1945», s. 38.
4. Drugi powszechny spis ludności z dnia 7 grudnia 1931 r. «Mieszkania. Ludność. Stosunki zawodowe. Województwo wołyńskie, Statystyka Polski», Seria C, z. 70, Warszawa 1938, tab. X.
5. Główny Urząd Statystyczny RP, «Mały rocznik statystyczny 1939», Warszawa 1939.
6. J. Radziejowski, «Komunistyczna Partia Zachodniej Ukrainy 1919 - 1929», Kraków 1976, s. 26 - 27.
7. «Korpus Obrony Pogranicza na Wołyniu», 1925, AAN, MSW, 1351.
8. «Historia państwa i prawa Polski 1918 - 1939», cz. I, Warszawa, 1962, s. 191 - 195.
9. «Historia państwa i prawa Polski 1918 - 1939», op. cit., s. 204 - 206.
10. Tamże.
11. «Przegląd Wołyński», nr. 25, 1929, s. 6. Dziesięciolecie administracji polskiej na Wołyniu.
12. W. Mędrzecki, «Województwo wołyńskie 1921 - 1939», 1988, s. 125.
13. W. Mędrzecki, op. cit., s. 127.
14. Tamże.
15. Funkcjonariusze państwowej służby cywilnej. Wyniki spisu ze stycznia 1923 r. «Statystyka Polski», t. VI, Warszawa 1925, s. 26, 30, 51.
16. Drugi powszechny spis ludności z dnia 7 grudnia 1931 r. «Mieszkania. Ludność. Stosunki zawodowe. Województwo wołyńskie. Statystyka Polski», Seria C, z. 70, Warszawa 1938, s. 321.
17. «Dyrekcja robót publicznych», «Przegląd Wołyński», nr 26, 1929, s. 26.
18. «Głos Wołyński», nr 36, 1922, s. 12; «Stan szpitalnictwa na Wołyniu», «Ziemia Wołyńska», nr 14, 1928, s. 8.
19. «Inwestycje miejskie w Sarnach», «Wołyń», nr 31, 1938, s. 1.
20. S. Krasicki, «Polityka wojewody Józewskiego na Wołyniu w świetle cyfr i faktów», Stratyń 1939, s. 2.
21. BUW, DR, Papiery S. Stempowskiego, akc. 361, H. Józewski, «Sprawozdanie obrazujące województwa wołyńkiego», XI 1935 r., mpis kop.
22. AAN, ALP, UWW, sygn. mikr. 1800/1, Protokół Konferencji Woewodów z Kresów Wschodnich w Łucku 2 i 3.12.1929 r.
23. A. Chojnowski, «Koncepcje polityki narodowościowej rządów polskich w latach 1921- 1939», Wrocław 1979, s. 234.
24. «Memoriał Henryka Józewskiego, byłego wojewody wołyńskiego, w sprawie kierunku polskiej polityki państwowej na Wołyniu», 1938, DR BUW, 1549, mpis kop.
25. Sel-Rob powstał z połączenia Sel-Sojuza z działającą na terenie Galicji Partią Woli Ludowej. W wyborach do samorządu woj. Wołyńskiego w 1927 r. partia uzyskała sukces i zdobyła pozycję najsilniejszej partii ukraińskiej na Wolyniu. (J. Radziejowski, op. cit., s. 127 - 128).
Перевод: Штурман, www.anti-orange-ua.com.ru
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи